Евангелие от Луки для Синода переводил в 1816-1817 году Моисей Богданов. Он родился в 1783 году в семье дьячка села Богдановка под Коломной, при рождении был назван Михаилом.
Дьячка звали Михаил Антипов, но «Антипов» было отчество, так и писали: «Михаил, Антипов сын». Так что новорожденному предстояло именоваться тоже по отцу, Матвеем Михайловым. В России только начинали появляться постоянные фамилии, не исключено, что Матвей мог стать и Антиповым. При поступлении в Коломенскую семинарию Матвею дали «настоящую» фамилию, по селу: Богданов. Ко времени поступления в семинарию, отец Матвея умер, и он вспоминал, что читал поминальные молитвы по отцу, стоя на скамейке, такой он был маленький.
Потом Богданов перешёл в семинарию в Сергиевой лавре, и тут ему дали фамилию «Платонов», потому что деньги на обучение брались из фонда, который учредил митрополит Платон Левшин.
В 1808 году Антипов-Михайлов-Богданов-Платонов стал монахом и священником, поменяв, по монашескому обычаю, имя на «Моисей».
Как и Гайтанников, отец Моисей отличался литературными способностями и вообще был человек-мотор. Такие были тогда востребованы. Он сразу стал преподавателям Петербургской семинарии, вошёл в Российское Библейское общество, так и стал одним из четырёх переводчиков Евангелия.
В 1817 году Платонов был послан в Киев и ректором семинарии, и настоятелем Братского монастыря, и академию тут открыл. Отменил чтение лекций на латыни — только на русском. Латынь, греческий и еврейский — преподавались, но на первое место он ставил воспитание священников, умеющих живо делиться верой, основываемой на знании Библии и истории.
В 1824 году отец Моисей стал епископом Старорусским, в 1827 году Вологодским, в 1828 Саратовским. В Саратове он оказался во время пандемии холеры и повёл себя грамотно, убедив людей «беспрекословно исполнять повеления гражданского начальства, относящиеся к пресечению болезни холеры». Распоряжения-то были суровые — например, о сжигании всех вещей заболевших и умерших. А жили бедно, каждая тряпица была на счету.
В 1832 году его назначили экзархом Грузии, и похоронен он в тбилисском соборе Сиони. Для грузин Россия была оккупантом, лишившим их Церковь независимости, но спустя сто лет патриарх освободившейся Грузинской Церкви Кирион Садзаглишвили писал об Антипове как о хорошем начальнике.
За всей этой стандартной карьерой был нестандартный человек: «Это был архипастырь необыкновенно живого, открытого и весьма общительного характера». Да, администратор, да, «не терпел в делах ни малейшей проволочки времени». Но без малейшего высокомерия: «В обращении с подчинёнными большею частью как бы забывал свой начальственный сан, снисходя, насколько позволяло приличие, до фамилиарности».
В Вологде у него в подчинённых оказались три его товарища по Петербургской академии: «Когда эти лица являлись к нему по делам службы, то часто, если позволяло время, преосвященный. Моисей оффициальную беседу с ними оканчивал словами: «Мы покончили теперь дела с преосвященным Моисеем: не отправиться ли нам побеседовать с Матвеем Платоновым».
Так что из четырёх «фамилий» родной он считал ту, которая была благодарностью за полученное образование, ввела в духовную «семью» (а «фамилиа» это «семья» на латыни, отсюда и понятие фамильярности как общения словно между родными).
С некоторым изумлением современники отмечали, что эта почти неприличная фамильярность не подрывала «авторитет» епископа:
«Он с одной стороны всех располагал к себе, с другой, — в служебном отношении, при разбирательстве казусных дел, иногда достигал желаемых объяснений скорее, нежели можно было это сделать тоном и обращением серьозно-начальственным».
Вот и на практике осуществлено евангелие от Луки, где Господь Иисус говорит – в переводе Платонова – некоему «начальствующему», что надо всё бросить. Ну какое может быть «серьозно-начальственное обращение» у христианина? Обращение должно быть к Богу, а быть начальником, когда Христос призывает взять крест, решительно невозможно. Распятый начальник – противоречие по определению. Разве что как Христос, названный именно в сочинении Луки именно Начальником Жизни».