«Библиологический словарь» отца Александра Меня был им задуман прежде всего как продолжение миссионерской деятельности, своего рода расширенные примечания к Слову Божьему. Не научный труд. Его брат Павел вспоминал: «Александр сам о своей научности говорил со смешком, а задачу миссионерскую ставил для себя впереди» (из письма автору от 4 февраля 2019 года).
Точно так же, с некоторой иронией, отец Александр отнёсся к идее создания «православного университета» — в отличие от Кочеткова, Воробьёва, Экономцева он считал, что ни преподавателей соответствующего уровня, ни слушателей с адекватной подготовкой и мотивацией пока нет. И был прав. Однако, его ирония не была абсолютной, особенно в отношении «Словаря» — это была работа, сделанная на абсолютно профессиональном уровне того времени. А ведь возможности у о.Александра были намного ограниченнее, чем у тех российских интеллектуалов, кто создавал энциклопедии по дозволенным отраслям знаний, при поддержке правительства.
На Западе аналогичные словари тоже были результатом труда множества людей и щедрого финансирования, не говоря уже о доступности необходимых источников.
В России такой словарь должны были бы создавать сотрудники духовных академий, имевшие несравненно большие ресурсы. Но как раз они этим и не занимались, и уровень «науки» в духовных академиях был близок к нулю. Конечно, на то были объективные причины: власть подавляла инициативу. Но и отца Александра тоже подавляли, и он работал над словарём параллельно с хождением на многолетние допросы. Которые иногда проводили в кабинете, любезно уступленном чекистам правящим епископом Московской области.
Свою магистерскую диссертацию отец Александр защитил в 1968 в Московской духовной академии (кстати, он в 1960-е годы зарабатывал написанием диссертаций для тех церковных деятелей, включая и высоко поставленных, которые не имели к науке способностей, и эта работа очень помогала молодому священнику прокормить семью). «Словарь» он подал в Ленинградскую духовную академию на соискание докторской степени, но работа была отвергнута большинством в один голос.
Уже в то время отцу Александру передавали слух, что маститые теологи сочли его работу плагиатом: будто статьи и списаны из других книг, да и списаны не о.Александром, а некими помощниками. Отголоски этой грязной клеветы озвучил в 2019 году Дмитрий Браткин, сообщив публично, в социальной сети, что имел с архимандритом Ианнуарием Ивлиевым разговор на эту тему. Разговор «состоялся летом 1993 года: мне шел 16-й год, я был большим почитателем Меня и сказал, что «Словарь» — это великий памятник, сделанный в одиночку, на что Ианнуарий мне ответил, что у Меня были люди, которые ему помогали читать и собирать материалы, а он выступал редактором и координатором».
Кроме того, другой, анонимный источник сообщил Браткину, что Мень «взял за основу» словарь Гастингса, который как раз в те годы переводился в Ленинградской духовной академии на русский язык: «Мень писал библиологический словарь, опираясь на машинописный перевод словаря Гастингса, который тогда как раз делался в библиотеке ЛДА. … По поводу работы Меня с машинописью словаря Гастингса по мере того, как у переводчика (его имя известно) подвигалась работа и он передавал новые части перевода в ЛДА, мне сообщал другой участник событий».
Смысл высказывания ясен: русский перевод словаря Гастингса вполне достаточен, это первоисточник, которым и должны пользоваться студенты.
Что означает «взял за основу»? Совершил плагиат? Использовал словник? Это вполне поддаётся проверке. Вот первые десять статей словаря Меня:
Абель, Абеляр, Абрабанель, Аввакум (протопоп), Аввакума пророка книга, Августин, Авдия пророка книга, Аверинцев, Авторство в библейском мире, Агафангел Соловьев.
Из них в словаре Гастингса (1905 год) есть лишь две — статьи по пророкам Аввакуму и Авдию. Наоборот, из первых десяти статей словаря Гастингса у Меня есть лишь одна — об Авдии. Причина проста: словарь Гастингса это библейский, а не библиологический словарь. В русской библеистике ему соответствует «Библейская энциклопедия» архим. Никифора Бажанова, которая до сих пор пользуется спросом в некоторых кругах. Это статьи о библейских персонажах, не о библеистах и не о методах и истории изучения Библии.
Для сравнения: в исполинской «Православной энциклопедии» (с 2000 года) отсутствует Абрабанель. Потому что не православный? Но и Абеляр неправославен. Остаётся предположение, что дело в иудействе Абрабанеля. Нет статьи «авторство в Библии» — хотя есть «авторские распевы».
Можно ли считать, что Мень «положил в основу» хотя бы текст Гастингса о пророке Аввакуме? Надо понимать, кстати, что Гастингс как раз был именно организатором и редактором своего словаря, написанного большим коллективом. Статью об Аввакуме писал унитарианский священник Вилфрид Молтон.
Текст Молтона насчитывает 600 слов, в ПЭ в 3 раза больше, но они вполне совпадают по структуре и анализу: этимология имени, легенды о Данииле, структура книги, история её толкований. Молтон указывает, что 3 глава, скорее всего, является позднейшим дополнением, ПЭ настаивает, что это лишь гипотеза.
Текст Меня насчитывает 700 слов, из них 200 повторяют, только очень кратко, информацию о структуре и толкованиях текста. 500 слов — центральная, основная часть текста — выделены в рубрику «Духовный смысл». Мень отмечает, что Авв. — «первый пример в ВЗ, когда вся книга построена как беседа души человека со своим Творцом». Главный вопрос книги — не о судьбе Израиля (как у Гастингса и в ПЭ), а «один из самых мучительных для религ. сознания вопросов: почему Бог допускает зло в мире?».
Фразу 2:4 Мень считает ключевой:
«В этих словах заключена самая суть книги. Зло порождается злом. Род человеческий пожинает то, что посеял сам. Но это не значит, что Промысл Божий бездействует. Он непостижимым образом ведет людей через страдания к высшей цели. Человек не может охватить разумом всю необъятность путей Сущего. Бог лишь ждет от верных полного доверия к Себе. В бурях жизни сможет устоять только тот, кто сохранил веру. Уповающие на силу, на идолов, не верящие в нравственный миропорядок будут посрамлены. Рухнут грады, построенные «на крови», восторжествует правда Божья».
Мень подчёркивает единство 3 главы и остального текста. О будущих бедствиях сказано «до того, как была открыта тайна Воскресения и вечной жизни. Поэтому несокрушимая вера Аввакума приобретает характер героического самоотречения ради любви к Господу. Его упование пронизано мессианским духом, хотя прямо о Мессии он не говорит. Для него обетование Божье сливается в едином видении Царствия Божьего, к-рое, словно море, принимающее реки, примет в себя поток истории».
Для сравнения же: вот что писал Бажанов об Аввакуме:
«Воспевает могущество и величие Божие, предавая себя на Его волю, возлагая свою надежду на Него и готовность без уныния встретить день горести».
Ивлиев об Аввакуме не писал. Вообще его литературное наследие в десятки раз меньше литературного наследия Меня. Ивлиев — типичный «советский» учёный, который пишет по одной-две статьи в год, и по одной-две книги за всю жизнь (впрочем, Ивлиев ни одной книги не написал, статей написал менее 40, то есть, по одной в год).
Сопоставить можно статью Ивлиева о послании к ефесянам и статью об этом послании из словаря Меня. У Меня 1200 слов, у Ивлиева в 7 раз больше, 9000 слов. Тем не менее, у Ивлиева ни слова о горячих спорах вокруг авторства Еф. и вокруг того, точно ли послание адресовано было в Ефес (Мень подчёркивает, что предположение о том, что название города было вставлено («гипотеза Юсхера») «продолжает пользоваться широкой поддержкой библеистов».
Ивлиев о фразе «Умоляю вас поступать достойно звания, в которое вы призваны, … стараясь сохранять единство Духа в союзе мира» (4, 1. 3):
«Конкретно это означает развивать в себе самые необходимые для верующего добродетели. Во-первых, это смиренномудрие, которое основано на сознании собственной зависимости от милости и благодати Божией, а также на сознании достоинства своих братьев по вере. Во-вторых, это кротость, которая подразумевает готовность поступиться собственными правами в признании прав и потребностей близких».
Поступиться собственными правами? Мысль интересная, но не имеющая никакого отношения к Еф., где о правах человека ни слова. Не пишет о правах человека и Мень, а слова о «союзе любви» объясняет так:
«Церковь представляет собой «одно тело и один дух», в ней «один Господь, одна вера, одно крещение, один Бог и Отец всех» (4:3-6). Потенциально она объемлет весь человеческий род. Она не статична, но рост ее совершается постепенно, идя к зрелости, к[ото]рую апостол называет «полным возрастом Христовым» (4:13).
Для Ивлиева никакого «всего человеческого рода» не существует, есть противопоставление: «Церковь — новое творение, которое заступает на место ветхого разделенного человечества». Церковь «показывает враждебным силам, что их разделяющей власти приходит конец». Церковь тут прежде всего — сила, организованная сила, призванная победить другую организацию. Для Меня важно, что «каждый человек имеет в ней [Церкви] свое предназначение». Для Ивлиева история есть «возрастание церковного общества к святости», для Меня «процесс одухотворения мира». Разница между административно-корпоративным мироощущением и мироощущением христианским.
Обвинение в том, что Мень «взял за основу» текст 80-летней давности, отпадает. Обоснованно ли обвинение в том, что Мень выдал чужую работу за свою, что тексты написаны коллективом, а степень хотел получить один человек? Нет. Вот что писала Софья Рукова о своей реакции на идею Меня создать словарь (заметим, что Рукова работала в издательстве «Советская энциклопедия», она профессионально оценила перспективы):
«Мы уже около 15 лет работаем над 5-томной математической энциклопедией. 5 человек, куча авторов да всевозможные редакции — иллюстраций, библиографии и прочее. И нам еще понадобиться лет пять (позднее это подтвердилось). Значит, Вам потребуется не менее 10 лет».
Тем не менее, работа была сделана за 5 лет. Помогали многие, прежде всего, эмигрировавшие друзья и зарубежные коллеги, помогли присылкой книгой, фотографий, справочных материалов. Ведь не было ни электронной почты, ни интернета, посылки и письма из-за границы досматривались чекистами и часто конфисковывались, в основном работа только «оказия» из рук в руки. Помощь была исполинской, но это была не помощь в написании текста, а помощь в добывании фактов, в розыске фотографий (словарь был иллюстрирован), в перепечатке и редактуре. Но редактура — не сочинение текста, а исправление ошибок. Сам же текст — абсолютно авторский. Да и не было никаких специалистов, которые могли бы помочь.
В 2019 году Дмитрий Браткин (преподаватель светского вуза) писал:
«Мне довольно регулярно приходится объяснять студентам, почему нельзя пользоваться меневским шеститомником и библиологическим словарем как научной, т.е., исследовательской, литературой. Свидетельство религиозных исканий советского времени? Попытка вырваться за пределы официоза? — да, это прекрасно. Но ведь нам пытаются это преподнести не только в виде памятника эпохи, но и в виде самостоятельного научного текста. Хотя текст это в лучшем случае миссионерский».
Тут объединены в одну группы два совершенно разных труда: шеститомник и словарь. Шеститомник — безусловно не научный труд, словарь же дело другое. В принципе, любой словарь не является исследовательской литературой. Но наука состоит не только в исследовательской работе, и энциклопедический труд есть одна из разновидностей именно научного труда.
Словарь Меня не «свидетельство религиозных исканий» и не «попытка вырваться за пределы официоза», а просто нормальная и вполне научная энциклопедия, и не «библейская», а именно по библиологии. Ещё никто не нашёл в нём ни одной фактической ошибки, так что и пользоваться им вполне можно, хотя, конечно, в эпоху интернета нетрудно найти более пространные материалы практически по любой теме, затронутой в словаре.
Принципиальным является и ещё один вопрос: была ли работа достойна докторской степени по критериям, принятым в Ленинградской духовной академии того времени?
На этот вопрос очень легко ответить: да, конечно. В том-то и дело, что работа Меня была качественно несравненно выше тех текстов, которые производили профессора ЛДА. В 1980-е годы в ЛДА было всего два доктора богословия: Николай Успенский, музыковед, и Ливерий Воронов, который получил докторскую в 1986 году «по совокупности». Магистерскую диссертацию Воронов защитил в 1971 году на тему «Православие, мир, экумена». Ни к науке, ни к теологии труды Воронова отношения не имели, это тривиальный набор демагогии на тему экуменизма. К числу выдающихся «учёных» в ЛДА того времени относят и Николая Заболотского (1922-1999), в 1969 году защитившего магистерскую диссертацию «Кафоличность — проблема экуменизма» и в 1977-1983 гг. жившего в Женеве в качестве представителя Московской Патриархии при Всемирном Совете Церквей. В 1990 году Заболотский уволился из ЛДА и переехал в Женеву уже как частное лицо на постоянное жительство, тут и скончался.
Удивительно в этой ситуации не то, что Меню не дали докторской степени, а то, что он решил, будто имеет шансы эту степень получить.
Можно не считать теологию «наукой», но словарь Меня не только теология, он соединение теологии («миссионерства») и науки. В качестве научной работы словарь, конечно, устарел, но в качестве теологического труда — нимало. Да и в качестве научной работы — заметим, так и осталось незамеченным, если говорить о тексте, посвящённом Аввакуму, наблюдение Меня, что это первый текст из жанра «диалог души с Творцом». Это — не богословское наблюдение, а вполне научное, важное для истории литературы и мысли.