Нам лишь кажется, что в детстве время шло медленно. Для человека новорожденного времени нет вообще, есть лишь пространство. Это небольшое (с точки зрения вечности) пространство, которое удачно обозначают как «пупок». Когда китайцы называли свою империю Поднебесной, а русские Подсолнечной (было такое), то «небо» и «солнце» были всего лишь проекцией собственного пупа. Когда ребёнок выучивает свой адрес, то он выучивает название планеты, причём единственной в мире планеты.
Рост человека есть не расширение пространственного кругозора. Сами по себе путешествия, открытие мест, которые — чужое пространство, не своё, совершенно не обязательно ведёт к росту. Собственно, тут корни агрессии. Открыть для себя новую страну — и уничтожить её. Всякое завоевание есть уничтожение другого пространства как чужого, особого. Это не «приращение», это растягивание, раздувание себя до краёв вселенной.
Человек замечает, как он растёт в пространстве, удлиняется и расширяется, но значительно важнее, что человек растёт во времени. Он преображает пространство во время. Время человеческое — не количество минут, необходимое для передвижения в пространстве, а количество минут, проведённых в общении. Время — функция не пространства, а диалога, включая диалог с самим собой. Пространство так же создано для общения, как стол создан для застолья.
Глобализация есть превращение пространства монолога во время диалога. Семья, этнос, государство — это ведь монологические структуры, аутические. Глобализация как перемещение товаров глубоко вторична, первично в глобализации перемещение людей. Не мечей, не идей, а именно людей. Это не всегда физическое перемещение — социальные сети есть виртуальное перемещение, но диалог-то возможен не виртуальный, а именно реальный. Вот диалог генерала с солдатом — виртуальный, фиктивный диалог.
Вера в то, что ангелы способны к мгновенному перемещению, как и воскресший Иисус, — это интуиция о том, что, если человек способен к вечности, это означает не прощание с пространством и телом (тело и есть свернутое вокруг сердца пространство), а поставление пространства в такое же подчинённое отношение к времени, в каком сейчас, по нашему опыту, время находится по отношению к пространству. Пространство ограничивает время, пространство сжирает время, сама смерть есть победа пространства над временем. Победа времени над пространством будет более человечной — вечность не уничтожает пространство, а освобождает его для соединения людей в общении.