«Яков

Оглавление

Толстой — «Идиот»

Что «Анна Каренина» есть отклик на «Идиота», отклик настолько творческий, что вполне самоценный, известно.

Тем не менее, связь двух текстов не так уж очевидна.

Мало кто сознаёт, что в обоих романах два героя. Женщина, которая в конце гибнет, и мужчина — в трёх экземплярах — который её оплакивает.

У Достоевского гибнет Настасья Филипповна, которую оплакивают Рогожин/Вронский, убивший её как убивают кобылу на всём скаку, одним неловким движением, Мышкин/Левин и Тоцкий/Каренин.

Есть и семья с девицами — Епанчина/Щербацкого. Просто  Мышкину не дано жениться на Аглае, а Левину дано жениться на Кити. Но брак Левина — не вполне брак, как и брак самого Толстого.

Тут самое главное начинается. «Идиот» глубоко сценичен в том смысле, что идеальный человек Достоевского — вне происходящего. Он не участвует в «театре жизни человеческой», театре злом, лицемерном, бесчеловечном, где все друг от друга отчуждены и объективированы.

Мышкин на всё это смотрит со стороны, это делает трагедию трагикомедией, потому что точка зрения Мышкина — точка остранения, точка Ходжи Насреддина или Диогена Синопского. Театр жизни его всё-таки втягивает в себя, делает шутом, сводит с ума, сажает в дом с решётками.

В «Анне Карениной» никто не смотрит на жизнь со стороны, но главная героиня — в этом вся трагедия — пытается выскочить из этого театра. Как Толстой пытался уйти из «дома» — но ведь он не из дома пытался уйти, а из театральной декорации, обозначающей дом.

Не Левин — идиот, а сам Толстой. Левину ещё расти и расти. Анна, однако, ушла со сцены ценой собственной жизни — как и Настасья Филипповна.

Одна и та же центральная сцена в романах — обозначаемая пушкинским «гости съезжались на дачу». Просто Толстой маялся несколько лет, не хотел себе признаваться, что подожжён «Идиотом», и нашёл, наконец, маскировочный предлог — фразу из Пушкина.

Толстой многократно описывал жизнь отчуждённо, как шут или мудрец.  Балет, литургия, бал, счастливая семейная жизнь, — всё подверглось его — нет, не осмеянию, но опредмечиванию. Проницательность Толстого это проницательность того, кто вне, кто ушёл, хотя телом он ещё внутри. Проницательность Мышкина.

И кому тут мстить? Кого наказывать за смерть Настасьи Филипповна или Анны? Да никого же! Последние страницы «Карениной» — точный аналог последних страниц «Идиота». Толстой как идиот — или как Бог — сидит и гладит мир, убивающий тех, кого любит...

Гений Толстого не только художественный — конечно, «Каренина» лучше читается, чем «Идиот». Кто считает текст сухим и холодным, тот должен почитать черновики романа — вот так сухо-холодно. Текст — Везувий. Гений Толстого в том, что он не издевается над миром, а сострадает ему, не осмеивает, как Достоевский, ни фиглярствует. Толстой и не пытается вывести идеального человека — он знает, что такого не может быть. Толстой пытается вывести себя и читателя из театральной, показной, неискренней жизни. Это значительно важнее.

Почему «беснуется» Настасья Филипповна/Анна Каренина? Потому что на царящую вокруг ложь они отвечают ложно. Не ложью, а ложно. Уходят из жизни. А нужно уходить в жизнь. Мышкин уходит в сумасшествие, Левин уходит в небо, оба варианта «неестественны», говоря словом, которым Толстой заклеймил «Короля Лира».

Почему Толстой обрушился на «Короля Лира», пересказав его самым пасквильным, омерзительным образом? Да потому что Лир — это сам Толстой. Это уход из дому, это попытка справиться с ложью, театральщиной, проверить людей — кто любит тебя всерьёз. Кто простит тебе даже любовника — вот что хочет узнать Анна. Выясняется, что никто. Даже любовник не простит ей, что она завела любовника. Не простят не потому, что святые ненавидят грех, а потому что грешники боятся одобрять чужой грех, дабы не выдать себя. Ложь корчит из себя праведность.

Толстой ведь ушёл из дому сперва финансово — когда в 1892 переписал всё имущество на жену. Она сидит на фотографиях во главе стола (на торце), не он. Это хозяйское место. Толстой — король Лир, и только одна Александра Львовна оказалась Корделией.

«Идиот» и «Анна Каренина» — как готический собор и как собор св. Петра. Всё главное — одно, формы разные.

Сознание определяет бытие, не наоборот. Толстой и Достоевский одного духа, тексты их — об одном. А насколько же разные! Миллионер и бедняк, аристократ и сын докторишки, офицер, неуязвимый барин — и каторжник. Толстой считал ниже своего достоинства заглядывать в высший свет, Достоевский туда мучительно стремился.

Только в двух вещах они сходились: нелюбовь к Тургеневу и любовь к театру. Правда, Толстой не любил Тургенева за чрезмерный демократизм («трясет своими демократическими ляжками», ругался он в редакции Некрасова), Достоевский не любил Тургенева за чрезмерный аристократизм. Колобок один, проекция сверх, проекция снизу.

Мало кто понимает, что Толстой (как и Чехов) основные деньги получал не за прозу, а за драматургию. Ну кто вообще теперь помнит, что Толстой писал пьесы? Толстой знал и ценил театр, а ведь сатиру на театр накатал более едкую, чем на богослужение. Кого люблю, того и бью.

См.: Толстой - История человечества - Человек - Свобода - На первую страницу (указатели).

О театре как увлечении Достоевского и Толстого, как о контексте «Идиота» и «Анна Карениной» отличная монография Екатерины Поляковой 2002 года.

Внимание: если кликнуть на картинку
в самом верху страницы со словами
«Яков Кротов. Опыты»,
то вы окажетесь в основном оглавлении.